Астрономическая башня

На небе всеми цветами радуги разливался закат. Крис зажмурился. Он не хотел видеть. Не хотел вспоминать. Это было прошлым и пусть там остаётся. Их прошлым, которого больше нет. Внезапно подул сильный ветер. Заглянул за полы мантии, но, не увидев ничего интересного для себя, помчался навстречу к закату.
Даже у ветра есть любимый, – печально подумал Крис. – А у меня нет.
Неправда. Любимый человек у него был, а вот любящий...
Парень не хотел сожалеть – это было лишним, как и воспоминания, от которых он скоро избавиться. Совсем скоро. Дивайд подошёл к парапету и посмотрел вниз. Зрелище было отталкивающим. Там, у подножья башни, клубился туман, закрывая от обзора если не большую часть башни, то половину, скрывая истинные размеры его предстоящего полёта. Крису вдруг отчаянно захотелось стать птицей. Он мечтал о свободе. Откуда ему было знать, что свобода это не всё, а жажда полёта приходит не навсегда?
Было страшно смотреть в белёсую пропасть, представляя, что наутро туман рассеется и маги найдут на мокрой от росы траве тело, лежащее сломанной куклой. Рядом будет небольшая лужа крови, скорей всего он удариться об стену башни, при полёте. Дивайд уже подсчитал вероятность этого удара с точностью до девяносто девяти процентов и одной десятой. На проблемы с арифмантикой он никогда не жаловался.
Крис перешагнул через парапет, всё ещё не решаясь отпустить перила – собирался с духом и мысленно прощался с братом. Он знал, что там, куда он попадёт, ему будет очень не хватать Мэта.

Совесть сегодня мучила больше чем обычно, ведь на то был весомый повод. Обычно скромный и тихий Мэттью буквально взорвался, накричав на добрую половину студентов когтеврана, что приставали с расспросами. И брат не избежал той же участи,- поэтому старший Дивайд теперь и страдал бездельем, устроившись в гостиной и невидящими глазами уставившись в ярко- синий ковёр.
С самого утра настроение было нещадно испорчено проливным дождём, что умело отбивал барабанную друбь по крыше и изредко врывался вместе с бесцеремонным ветром, заглядывая в комнату. Мэт легко поддавался погоде, мгновенно перенимая настроение хмурившегося неба и плачущих облаков. Яркие вспышки молниеносно рассекали горизонт, озаряя даль на многие мили вокруг, а в душе так же яростно неистовала тоска. Злость зараждалась постепенно, перенимая масштабы раскатистого грома. Крис, сидевший рядом на обеде, выглядел помято и расстроенно, но старшенький даже не подумал спросить в чём дело, отмалчивался в стороне, не желая видеть и слышать никого рядом. И вот теперь, сидя у пылающего камина, мечтал о компании брата... А тот как сквозь землю провалился в этот чёртов вечер. Мэттью провёл несколько часов, блуждая по замку и абсолютно отчаившись вернулся к когтевранцам. В душе по прежнему скребли кошки, а сознание не покидало предчувствие чего-то недоброго, в попытке заглушить эти ощущения, Дивайд направился в башню.

127...128...130. Мэттью взлетел наверх и сразу же глубоко вдохнул свежий ветер, что давно обосновался здесь хозяином. Открыл глаза и....
Крис?!! Младший брат стоял на тонком парапете, собираясь сделать шаг вперёд. Не медля ни секунды, брат в один прыжок оказался рядом, дёргая за мантию на себя и крепко прижимая Криса, уверенный в сопротивлении. Какого чёрта ты делаешь?!

Крис уже собирался сделать шаг в пустоту, когда чьи-то крепкие руки обхватили его за талию и оттащили от парапета подальше, прижали к телу и заорали в самое ухо Какого чёрта ты делаешь?!
Крис спиной ощущал бешеное сердцебиение брата, вслушивался в его хриплое дыхание и понимал, что хочет его убить или зацеловать. Он не мог определиться в своих желаниях, кроме нежелания оглохнуть. Но и слышать эти бешеные толчки Дивайд тоже не хотел. Он рванулся из обнимающих его рук.
- Пусти меня! – Заорал Крис, развернувшись к брату и зло глядя тому в глаза. Попытка вырваться не увенчалась успехом. Мэт всегда был сильнее и выше, как и полагается старшему, но сейчас это было лишним. Одно дело красиво, ладно не совсем красиво, точнее совсем некрасиво и по-английски уйти из жизни. И совсем другое, когда тебя в самый ответственный момент прерывают. Это как два толчка до оргазма и препирается кто-то, чтобы сообщить, что пора ужинать. Что же хочется сделать с этим человеком? Правильно. Вот и Крису этого хотелось. Но в то же время он был абсолютно счастлив вдыхать всей грудью и понимать, что он жив.
Воздух в лёгких почему-то закончился. Опустив взгляд вниз Крис понял, что Мэт скоро сам лишит его жизни, чисто по доброте душевной, оберегая от падения с башни.
- Да пусти же ты меня – прохрипел Дивайд. – Задушишь.
Брат словно не слышал этой реплики. Пришлось самостоятельно отвоёвывать пространство для дыхания.

Младшенький истерично забился в объятиях брата, отаянно что-то крича. Но Мэтт не слышал. Нет, только теперь, минутой спустя, до сознания наконец дошло понимание произошедшего. Крис, его Крис, любимый, дорогой человек, часть его жизни. Только что. Едва. Не. Погиб. По телу пробежала нервная дрожь. Мысль была ясной, яркой и ослепительной, словно свет маяка поздней ночью. Пронзительной настолько, чтобы оглушить и обездвижить Мэтта. И он уже не мог отпустить, не соображая, сжимая руками изо всех сил, боясь... А затем подоспела вторая, не менее страшная: что, если бы он пришёл минутой позже? Опоздал бы, как опаздывают на работу, на хогватрский экспресс, на урок.. Ведь это незначительно- опоздать. Но только не теперь. Мэттью содрогнулся, наконец очнувшись из оцепенения и резко отпрянув от брата. Он смотрел совершенно обезумевшими глазами, губы приоткрыты, из горло вырывается клочками нервное дыхание. Он смотрел на брата так, словно не узнавал в нём того Криса, которого знал. Ненормальный... тихо, едва слышно, хриплым сорванным голосом, как будто Мэт кричал долго и упорно и теперь осип. Парень уже не замечал колотящего его озноба, то что руки тряслись как после длительного напряжения, и то что выглядит он полнейшим безумцем. Разве это важно, когда близкий человек только что побывал на пороге смерти, причём готов был пересечь его сознательно? Зачем?.. Спросил Мэттью одними губами.

Зачем?.. - всего лишь движение губ, но Крис понял, обмяк в руках брата и вдруг содрогнулся всем телом. Слёзы полились из глаз водопадом, капая на рубашку, делая её абсолютно мокрой. Но Мэтт ничего не сказал по этому поводу, а потом появился смех. Дурацкий истерический смех, совсем не нужный...
- Прости, Мэтт, - прошёптал мелкий прямо в ухо брату. И обнял крепко-крепко. Сейчас существовали только они. Это тепло чужого и в тоже время такого родного, знакомого почти до родинки тела. Эти объятья, говорящие лучше всяких слов, что Крис не один - он нужен Мэтту, как и Метт нужен ему - до последнего вздоха.
Конечно, как только Брат очнётся от потрясения устроит дикую выволочку. Крис бы тоже устроил, будь такая возможность. Хотя брату достаточно одного взгляда, чтобы стало мучительно стыдно. Это уже практиковалось. Щёки опалит горячечным, красным румянцем, который перетечёт на уши и шею, вплоть до ключиц, и ниже на грудь, но это уже не видно - скрывает наглухо застёгнутая мантия.
Крис решил, что не будет позориться и ни за что не признается... Зачем? Он и сам не до конца понимал, что делает. Просто жить резко расхотелось. Солнце, улыбки, воздух - стали противны. Если бы не Мэтт, Крис бы умер от отравления этим насквозь лживым воздухом. Он просто устал дышать... Но брат не остановиться, пока не вывернет душу наизнанку, не найдёт виновников и не выпросит обещание больше так не делать. А мелкому всё ещё хотелось шагнуть в пустоту.

Мэттью постепенно приходил в себя и по мере того, как разум анализировал произошедшее, страх сменялся недобрым и ненужным чувством- злостью. Отчаянная битва затевалась в душе, и, с одной стороны, непрекословным аргументом стояла любовь к брату, а напротив подтрунивало отчаяние, медленно переходящее в бессильное бешенство. И напрасно парень старался подавить последнее,- сознание только распалялось ещё больше и услужливо подсовывало абсурдные мысли. Он прыгнул бы, даже не подумав обо мне! Вот так, запросто, бросил бы... Мэт в ярости сжал кулаки, да так, что ногти ощутимо впились в кожу ладоней. Боль немного отрезвила, дала шанс перевести дыхание и что есть силы резко выдохнуть, выпуская и воздух, и неуместную сейчас злобу. Помогло. Старший мельком взглянул на Криса- тот со слезами на глазах (причём в прямом смысле слова, что немало удивило брата- младший не отличался слезливостью) заливался каким-то диким хохотом. Согнувшись пополам, он смеялся, перемежая гогот слёзными всхлипами. Этого только не хватало. Подумал, а потом и вслух произнёс Мэтт, глядя на брата с необъяснимым чувством,- то ли с жалостью, то ли с нежностью, то ли с ними обоими. Притянув Криса к себе, старший положил голову тому на плечо и услышал горячее: Прости. Что тут ответишь... Строгие и серьёзные глаза колючим взглядом впились в голубые- Криса. Мэтт хотел, чтобы тот прочёл и укор, и злость, и то, насколько сильна его любовь к брату, и все его переживания. Какого чёрта, Крис... Устало повторил он, скорее утвердительно. Затем внезапно отпустил руки, держащие брата в тёплый объятиях и отстранился, отвернулся, ушёл к тому самому злосчастному парапету. Стало холодно, зябкий ветерок лизнул кожу шеи, ущипнул за щёку и улетел прочь, а Метт так и остался стоять на башне, ощущая странное отчаяние.

Мэтт чертыхнулся и отпустил Криса. Стало сразу же одиноко и холодно. Озорной ветер заиграл с волосами.
Начался противный моросящий дождь, практически скрывший фигуру брата, отошедшего к самому парапету. Крису хотелось позвать Мэтта, подойти к нему, согреть его своим теплом и согреться самому - так неприятно смотрелась сгорбившаяся фигура. Опустившиеся плечи выдавали серьёзные переживания - Мэтт редко горбился, всегда ходил с прямой спиной, как будто кол проглотил, или сразу два.
- Дивайд, - пробормотал Крис, он не решался называть брата по имени во время ссор, потому что уравновешенный парень мог не задумываясь двинуть для профилактики в чисто терапевтической дозе - синяк вроде есть - болит, но не виден.
Крис тоже сгорбился, но подошёл ближе и развернул к себе, с силой рванул на себе, обнимая крепко-крепко, зарываясь пальцами в намокшие пряди.
Смотрелись они со стороны, вероятно, дико. Промокшие, обнимающиеся. Один - с безумно горящими глазами, другой с ярко-алыми от частого закусывания губами.
- Мэтт... - прошептал Крис куда-то в шею брату. - Прости меня.
Ему было бесконечно стыдно за такое решение проблемы. Они оба были виноваты. Крис - слишком сильно боялся сказать, Мэтт - не хотел слушать, обращая на брата в последнее время минимум драгоценного для того внимания.
для младшего всегда было важно мнение брата. Он думал, что стал не нужен ему. всё-таки Мэтт стал совсем взрослым, обособился и даже в гостиной появлялся редко. Крис считал, что он лишний в его жизни. Сейчас он видел, что был дураком.

Мелкий дождь неприятно покалывал кожу лица и рук, забирался за шиворот и заставлял тело покрываться мурашками. Мэтт вздрагивал периодически, ёжился, но продолжал стоять у края, бездумно вглядываясь в сгущавшуюся над запретным лесом тьму. Так хотелось, чтобы брат наконец сделал шаг вперёд, заключил в кольцо тёплых рук и доверительно положил голову на плечо. Так хотелось, чтобы он ушёл. Дивайд безуспешно боролся против обоих желаний,- перое всё же перевешивало причём с ощутимым отрывом. Мэтт, прости меня. Выдохнул брат в шею и он в очередной раз за вечер вздрогнул всем телом, дёрнулся, и, словно смирившись с участью, принял Криса в объятия, скрестив руки у того за спиной. Какой ты глупый... Прошептал в ответ Мэттью, запустив в волосы тонкие пальцы одной руки, а другой оставшись обнимать на талии. Внезапно вспомнилось то, что давно похоронили они оба в прошлом. Та безумная ночь вдвоём у раскрытого штормом окна, под завывание призрачного ветра и раскаты грома. Крис, наверное, действительно испугался тогда..состояние аффекта заставляет людей совершать необдуманные, порой странные поступки. Зато Мэтт был уверен в себе, и сам того не замечая, отчаянно хотел повторить, убедиться, что брат и правда желал его так же, а не просто искал утешения. Губы Мэттью лего отыскали похожие- Криса и сошлись с ними в почти невесомом прикосновении. Оказалось, они идеально подходили друг другу, и в своём дополнении складывались в единое целое.

Мэтт ощутимо напрягся под обнимающими руками брата. Крис решил уже было, что всё зря, что боль станет в два раза больше, после того, как братишка оттолкнёт его и уйдёт, хоть и имеет на это полное право. Дождь, будто чувствуя настроение лил всё сильнее. И Мэтт вдруг развернулся, обнял его, прижался всем телом, согревая и успокаивая.
Какой ты глупый... - прошептал брат. И Крис вздрогнул от тёплого дыхания, от щемящей в груди нежности, от желания быть ещё ближе. Он прижался ещё сильнее, чтобы чувствовать второго всеми выступающими частями тела и слышать, как бьётся его сердце - неровными быстрыми толчками в унисон с собственным.
Мэтт неожиданно опустил руку брату на талию, другой зарывшись в волосы, растрепав и так торчащие пряди, а потом прижался губами.
Это было счастьем. Ослепительным. солнечным и желанным до невозможности. Крис приоткрыл рот, позволяя Мэтту вести. Наглый язык брата тут же принялся играть с его языком.
Как часто, лёжа в кровати, Дивайд вспоминал их грозовую ночь и вновь жаждал прикосновений. Он пробрался холодными пальцами под мокрую рубашку тут же задрожавшего брата. То ли от прикосновений, то ли от желания. Крис еле держался на ногах. Реальность плавилась, не оставляя места для сожалений и рационального мышления. А дождь только добавлял ощущений, попадая на разгорячённую кожу.

Он помнил. Помнил, наверное, не всё, но многое, и самое главное- его, открытого и принадлежащего только одному. Крис помнил, а значит, есть ещё шанс всё изменить и выяснить в чём дело. Но это после. Сейчас, сию минуту, только руки и губы. Ледяные пальцы колкими мурашками пробрались под одежду, а Мэтта уже трясло. Он сам не знал почему, не хотел думать, и словно по приказу все мысли смыло дождём, капли которого настойчиво стучали по крыше, стекали по волосам и лицу, капали с пушистых ресниц брата и забирались за шиворот. Белоснежный хлопок рубашки, чёрная мантия. Незатейливая нежность кожи, рука, лицо. Озеро, подёрнувшееся каёмкой льда- глубочайшие глаза напротив. Улыбка мельком, одним уголком покрасневших губ. Они смешали себя в коктейль проникновенной чувственности и тут же пожелали испить его до дна. Вдвоём, только Он и Он. Мэттью оторвался на минуту от поцелуя, чтобы посмотреть: абсолютно крышесносная каринка... На фоне помрачневшего неба и ливня фигура Криса светилась каким-то нереальным оттенком, и было от чего усомниться в правдивости происходящего. Старший наклонился, чтобы слизнуть каплю небесной воды с носа брата и улыбнулся. Настоящий...Его.

Мэтт, - шептал Крис. - Мэтт...
Что он просил? Да он и сам не совсем понимал, что хочет. Крис ёрзал на коленях брата, прижимался возбуждённым членом, к возбуждённому члену брата. Что-то шептал, стонал, просил.
Так развратно Крис ещё никогда себя не вёл. Где-то в глубине души он понимал, что то, что они сейчас делают совсем не правильно, аморально, пошло. Что они братья и не могут прикасаться к друг другу, ставить засосы, целоваться, бесстыдно тереться друг об друга.
Но дождь скрывал многое. Он был стеной отделяющей их от всего остального мира. Поэтому Крис продолжал хаотичные движения бёдер, дрожал, кусался, гладил и целовался. Много, сильно, страстно.
Он боялся, что Мэтт скоро очнётся и оттолкнёт его. И Сейчас Крис был поход на путешественника, который неделю не пил, но обнаружил оазис в пустыне и жадно пьёт воду из благословенного источника.
Для Криса таким источником был Мэттью.